И проснувшись лежишь, потому что никуда не надо торопиться, и впереди целый день наполненный отдыхом и занятиями только для себя. И никто не потревожит, никто не нарушит эту идиллию... Нет, это не потому что ты умер. Это потому, что вот оно - сладкое слово "ОТПУСК!!!"
Только к большинству людей такое понимание приходит где-нибудь на берегу тёплого моря, а не в палатке среди снегов и трещин на 5000 метрах. Но это уже не важно. Важно то, что именно во втором лагере я проснулась с этим сладким ощущением - отпуск!
Чувство это было безоговорочно прекрасным. И усиливалось пониманием, что "сюда не занесёт ни лифт, ни вертолёт..." и ни одна смска не долетит тоже.
Никуда не спеша, я пила чай и напевала:
Вот оно какое, наше лето,
Лето жарким солнышком согрето,
Дышит лето ветерком!
Мы покрыты бронзовым загаром,
Лето, лето жаркое недаром,
Ля-ля-ля-ля
Отпуск это хорошо!
Кстати, про жаркое лето - это вовсе не для красного словца.
Участок из второго до третьего лагеря многие стараются пройти или рано утром, или уже где-то после четырёх часов дня, когда солнце спрячется за гору.
Днём же, когда светит солнце, там бывает достаточно жарко.
Не, конечно ещё бывает вариант плохой погоды, когда холодно в любое время дня. Но это был не наш случай.
В эти дни на Хане установилась небывало хорошая погода - без облаков и без ветра. Ещё на утренней радиосвязи я слушала, как толпа народу ломится на вершину и молча им завидовала, и жалела, что они там, а я здесь.
Но ещё накануне я твёрдо решила, что жара не жара - пока солнце не согреет окрестности, я никуда не пойду.
В конце концов зажаренных альпинистов не находили.
В общем, переход из второго до третьего лагеря в хорошую погоду если чем и осложняется, то только жарой.
Приблизительно три часа неспешного хода с 5300 до 5800. Без крутых подъёмов, по снежному склону с периодической перспективой иногда провалиться в какую-нибудь трещину.
Удивительно, но жара не только меня не испугала. Утром никто особо никуда не торопился.
Солнце приползло к нам где-то в девять утра. Я к этому времени позавтракала. Подождав, когда всё вокруг немного прогреется, собралась и пошла.
Не самая кстати последняя пошла.
Тропа промаркирована флажками. Правда, ими же отмечены и трещины. Так что главное разобраться, что из них что.
После первых подъёмов мероприятие перестаёт казаться приятной прогулкой.
А уж после того как солнце начинает припекать основательно, поневоле начинаешь задумываться о том, что есть более приятные способы проведения досуга.
Через пару часов я догнала турка, который угощал меня вкусными финиками. И дальше мы шли попеременно обгоняя друг друга.
Но потом ему видимо надоело гулять со мной и он как-то совсем отстал.
Развлечений по пути не много. Налево посмотришь - красивые льдины. Направо - Хан-Тенгри. И чем ближе подходишь, тем лучше виден путь до вершины.
Где-то там в это время шла толпа людей. А я тут ползла высунув язык. Ну, потому что жарко. И рюкзак ещё этот... И вообще.
И вспоминала, как накануне, просидев полдня во втором лагере, уже подумывала не пойти ли после третьего лагеря на следующий день до вершины.
К тому моменту, когда третий лагерь наконец-то показался, правда, ещё очень вдалеке, мыслей про вершину уже не осталось.
Хотелось поскорее дойти, снять рюкзак (что-то я реально отвыкла от тяжёлых рюкзаков) и больше никуда не ходить.
Что такое третий лагерь? Ну...Как бы это сказать.
5800 на Северном Тянь-Шане, это совсем не то, что в Непале, например, или на Килиманджаро. Или в какой-нибудь Южной Америке.
Там на таких высотах жить можно. Там и снег-то не всегда есть.
А здесь, на Хане - это уже почти космос. Здесь уже нельзя жить. Только выживать.
Выживают обычно или в палатках, или в пещерах. Вариант с пещерой хорош тем, что там просторно, можно стоять в полный рост, не страшен ни один ураган, шторм и прочий катаклизм. Там всегда одинаковая погода.
Минус в том, что погода всегда одинаково холодная.
Ну и пещеру надо вырыть. Или найти людей, которые захотят тебя пустить в свою пещеру.
Мне житьё в пещере не нравится совсем. Вообще. Поэтому ни с рытьём, ни с поиском халявного места заморачиваться не надо.
Изначально я планировала жить только в палатке.
Обычно в третьем лагере проблем с местом под палатку никогда не возникало.
Но в этот раз из-за уникально хорошей погоды и двадцати иранцев случилось настоящее столпотворение. Надо было очень постараться, чтобы приткнуть куда-нибудь даже небольшую палатку.
И прежде чем заняться поиском места для палатки, я скинула рюкзак, сидела здороваясь со знакомыми и незнакомыми проходящими. И смотрела по сторонам - кто чем занимается.
Вот, например, чем занимаются эти люди?
Ну и кстати, ответ на вопрос, бывает ли на такой высоте жарко. Когда светит солнце, вокруг снег и нет ветра - бывает очень жарко. Честно говоря, даже пару раз малодушно хотелось попроситься к кому-нибудь ненадолго в гости в пещеру, чтобы немного охладиться. Но так и не попросилась - силу воли тренировала.
Место для палатки я в итоге нашла.
Пока я бродила между палаток, думая куда бы лучше втиснуть палатку, из одной вылез бородатый иранский певец и сказал, что рядом с ними есть место.
Действительно, если немного покопать, подравнять и поставить палатку почти впритык к иранской - моя палатка вполне себе умещалась.
Пришлось покопать и подравнять, тем более, что других вариантов всё равно не наблюдалось. К тому же певец вылез из своей палатки и начал активно мне помогать, несмотря на все мои вялые: "Да, что вы, я сама..."
Сложно, скажу я вам, капризничать с выбором места, когда смотришь вниз и видишь вот такую картину.
Настоящее паломничество. Склоны Хан-Тенгри такого не видели наверное никогда.
Люди шли и шли. Палатки всё теснее прижимались друг к другу. Пещеры рылись почти вплотную. И уже начались какие-то жилищные разборки между теми, кто жил в пещере и теми, кому вроде бы обещали место в этой пещере.
Квартирный вопрос он, знаете ли, кого хочешь может испортить.
Я же заселившись в свой маленький домик, справила новоселье кастрюлькой чая.
На этом занятия закончились. Из дел остались только два вечных, как мир - спать и созерцать.
Ещё по нечётным часам можно слушать радио "Иныльчек ФМ", где передавались последние сводки с места событий.
Если я не сильно ленилась, то не забывала вызвать базу и доложить, что у меня всё хорошо. А если ленилась, то просила Шамса, когда он будет общаться с базой не забыть и про меня сказать.
Ну и конечно общаться с людьми. Потому что даже я, несмотря на свою глубокую интровертность и природную угрюмость, за эти дни умудрилась познакомиться почти со всеми окружающими. За исключением двадцати иранцев конечно. Они, кроме наиболее ярких представителей, сливались в какую-то нескончаемую череду.
Сколько могла, я поспала, пока окончательно не отлежала все бока.
Оставалось только созерцать.
Ближе к вечеру, я бы даже сказала к ночи, в лагере началась движуха. Возвращались люди с восхождения.
Вернулись Афи с Александром. По пути они подобрали Левона.
Левон - мужчина лет явно за шестьдесят, одетый в какие-то почти городские штаны, рубашку из х/б, кожаные старые ботиночки, в почти самодельных кошках, в горы никогда не ходивший - в общем, каким-то чудом залез на Хан-Тенгри. По его словам, ночь он провёл где-то под вершиной, остался жив-здоров, утром поднялся на вершину. И Афи с Сашей встретили его на спуске, где он пытался самоубиться, спускаясь с жумаром встёгнутым кверх ногами (эээ, у жумара конечно нет ног, но по-другому я не знаю как объяснить).
Дальше они помогали ему спуститься до перемычки по скальному гребню.
Видя всю эту процессию подходящую к верёвке, которая от перемычки вела в лагерь, Шамс передал мне термос и попросил напоить Афи с Сашей. Самому ему не хотелось обуваться и вылезать из своей палатки. Мне же наоборот, не хотелось сидеть в своей.
Чай у Шамса был вкусный, да ещё и с малиной, мммм... мёртвого способен в чувства привести. А уж живому придать сил, как нечего делать.
Когда вся компания спускавшихся наконец дошла до палаток, выяснилось, что палатка Левона во втором лагере. Ребята стали было его в пещеру пристраивать на ночлег, но Левон сказал, что сейчас пойдёт вниз сам.
Я сидела, смотрела и думала - ну вот как это?! Все говорят: пускает гора, не пускает. Все говорят: готовиться надо, Хан он ого-го какой сложный. Да я и сама это всё знаю. Но как?! Почему?! Почему вот этот пожилой не очень-то физически сильный мужчина без опыта восхождений добрался до вершины.
Ну и пока я ворочала мозгами, Шамс, Афи и Александр уговаривали Левона остаться и никуда уже сегодня не ходить, тот упорно не соглашался.
И когда они наконец сказали - тогда иди уже скорее, пока не стемнело. Вот тут случилось самое странное.
Левон сказал, что пойдёт. Но сперва соберёт мусор во всём лагере.
- Скажите, чтобы все у кого есть мусор принесли его мне. Это моя миссия - очистить склоны Хан-Тенгри.
Что сказали все, я промолчу, но даже всегда сдержанный Афи начал материться, пытаясь объяснить Левону, что ему вниз надо идти.
На что тот гордо отвечал:
- Ты мне помог спуститься, сделал свою работу (на минуточку, какая работа?!), теперь дай мне сделать свою.
Надо сказать, и второй лагерь и в третий, из-за каких-то моральных уродов действительно местами напоминал помойку. И конечно же хотелось чтобы этих пакетов с мусором там не было.
Но тогда в лагере на перемычке это звучало так дико.
Левон оделся (тут выяснилось, что одна подходящая для восхождения вещь - тёплая пуховка - у него всё-таки была) и всё-таки через какое-то время ушёл вниз.
А ещё через день он спустился в базовый лагерь. С большим рюкзаком, набитым пакетами с мусором. И волоча за собой ещё один большой мешок тоже заполненный мусором.
И глядя на него оставшиеся дни, пока он не улетел, я думала - ну кто же он?
Божий человек со своей миссией?
Ангел в таком странном обличии, посланный пристыдить вот тех молодых пышущим здоровьем восходителей, которые мнят себя героями и не могут унести за собой свой мусор?
Или просто идиот?
И ответа на этот вопрос я так и не нашла.
Но вернёмся обратно на перемычку, на 5800. В наш третий лагерь.
К семи часовой связи у нас как-то по отдельности у всех возникла одна и та же идея - не спускаться на следующий день на базу, а провести ещё один день в третьем лагере, прогулявшись немного наверх.
Погода стояла шикарная, самочувствие было ещё лучше.
Мои опасения насчёт проблем с дыханием на этой высоте при сильном холодном ветре полностью развеялись этим самым ветром.
Я окончательно убедилась, что все эти проблемы были исключительно у меня в голове.
В общем, как-то совсем не хотелось покидать это чудное место.
Ну и где-то в глубине души, нежно, как котёнок, царапалась мысль - ну а вдруг... А вдруг если ещё день постоять, и повыше подняться, а потом ещё день - и на вершину.
Мысль эту я гнала всеми тапками, но что было, то было.
Собственно в семь часов на связи Шамс озвучил эту идею Грекову. Что мол он с клиентом думает задержаться ещё на день на перемычке. Да и вот Оля тоже. И другие. На других Грекову было наплевать. А Шамсу он сказал не заниматься самодеятельностью.
- Не выдумывайте. Берите Олю и все втроём спускайтесь. Нечего там сидеть. Да и лагерь освобождать надо, - добавил он.
И как не хотелось остаться, спорить не хотелось ещё больше. Тем более, что я твёрдо решила не спорить и следовать указаниям более мудрых товарищей.
А уж если я чего решила...
Мы договорились в три часа ночи встречаться на улице и спускаться вниз и разошлись спать. Правда спать особо не пришлось, всю ночь продолжали возвращаться в лагерь спускавшиеся с вершины.
Journal information